Депрессия: прорыв в понимании природы недуга и его лечения?
Депрессия: прорыв в понимании природы недуга и его лечения? - BBC Русская служба
ФАРМАТЕКА » Цитокиновые нарушения при шизофрении и аффективных расстройствах (аналитический обзор)
Цитокиновые нарушения при шизофрении и аффективных расстройствах (аналитический обзор)
Казанцева К.В.
В настоящее время большое значение придается роли цитокинов в сложных и пока еще недостаточно изученных механизмах интеграции нервной и иммунной систем. В предлагаемом аналитическом обзоре обсуждается роль цитокиновых нарушений в патогенезе шизофрении и аффективных расстройств. Приводятся данные об иммуномодулирующей активности различных классов нейролептиков и антидепрессантов и их влиянии на цитокиновую систему.
Какие противовоспалительные помогают от депрессии?
Какие противовоспалительные помогают от депрессии?
Слишком активный иммунитет портит психику
В статье, опубликованной Питером Джонсом и его коллегами в журнале JAMA Psychiatry, эти наблюдения подтверждаются масштабной статистикой, охватывающей почти 10 лет – у детей регулярно брали анализы крови, начиная с того времени, когда детям было 9 лет, и до их 18-летнего возраста. В крови среди прочего измеряли уровень воспалительного интерлейкина-6. По количеству IL-6 детей разделили на три группы: те, у кого его в среднем было мало, не очень много и много. И вот оказалось, что те, у кого уровень интерлейкина-6 был стабильно выше, к 18 годам в два раза чаще страдали от депрессий и психозов, нежели те, у кого его уровень был низким.
Повышенная готовность иммунитета к воспалению, разумеется, влияет не только на психическое состояние. Медики неоднократно убеждались в том, что на фоне хронического воспаления могут развиваться сердечно-сосудистые болезни и диабет. Причина же повышенной активности иммунитета может уходить корнями в ранние этапы развития: стресс, неблагоприятные условия, перенесённые во время внутриутробного развития или в детстве, перегревают иммунитет, который даже в отсутствие патогенов поддерживает в себе тлеющий околовоспалительный уровень активности. Тогда становится понятно, почему диета и физические упражнения, которые призваны оздоровить сердце и сосуды, положительно влияют и на настроение: видимо, они действуют на процессы, от которых зависит и состояние психики, и состояние физиологии.
Впрочем, что именно это за процессы и какие между ними есть причинно-следственные связи, учёным ещё предстоит выяснить. Одна из главных загадок здесь связана с гематоэнцефалическим барьером (ГЭБ), который защищает мозг от того, что плавает в крови, в том числе и от иммунных клеток и белков (для борьбы с инфекциями у мозга есть собственный «департамент» иммунной системы, образованный клетками нейроглии). Но депрессия и психозы коренятся в мозге, и как в таком случае воспаление в организме может провоцировать психологические аномалии, если воспалительные сигналы не проходят через ГЭБ? Впрочем, гипотезы на этот счёт есть, и по одной из них дело тут не обходится без блуждающего нерва. Он связывает мозг с глоткой, пищеводом, лёгкими, сердцем, желудком и кишечником. В кишечнике блуждающий нерв может получать воспалительный сигнал, который передаёт в мозг, из-за чего в центральной нервной системе меняется обмен веществ – начинает активно распадаться нейромедиатор серотонин, необходимый в том числе и для положительных эмоций, и начинают накапливаться токсичные вещества, провоцирующие психотическое состояние.
С первой половины 2000-х годов стала набирать обороты нейропластическая теория, практически вытеснившая в настоящее время теорию биогенных аминов. Ее основной постулат: формирование эмоционального фона (и, соответственно, всех его патологических отклонений) не определяется уровнем отдельных нейромедиаторов, но формируется в результате совокупной деятельности различных отделов мозга.Взаимодействие же этих нейрональных комплексов регулируется долговременной потенциацией (устойчивым усилением синаптической передачи между нейронами), синаптической пластичностью (изменением силы межнейрональной передачи) и эксайтотоксичностью (повреждением и гибелью нервных окончаний при сверхактивации глутаматных рецепторов). Доказано, что при длительных депрессиях истончается серое вещество мозга (слой, где находятся собственно нервные клетки), уменьшается связность и ветвление нервных окончаний.
Выяснилось, что все это функционирует, регулируется и поддерживается специальными белками-нейротрофинами (факторами роста, обеспечивающими развитие и жизнеспособность клеток мозга). Нейротрофинов много, но в аспекте этой статьи нас интересует, главным образом, нейротрофический фактор роста (он же BDNF), участвующий в образовании новых связей между нейронами; эффективен он и при нарушениях, характерных для депрессивных и тревожных расстройств. А его синтез, в свою очередь, регулируется как раз серотониновыми рецепторами. Поэтому серотонин-активные антидепрессанты эффективны как при депрессивных, так и при тревожных состояниях (рис. 4).
Антидепрессанты различными путями повышают выброс серотонина (некоторые — также норадреналина и дофамина) в синаптическую щель, где он действует на серотониновые рецепторы. Последующий каскад сигнальных реакций, многократно усиливаясь, добирается до клеточного ядра, где активирует фактор транскрипции ЦОЭ (цАМФ-ответный элемент или cAMP response element-binding, CREB). ЦОЭ запускает экспрессию генов, отвечающих за синтез нейротрофического фактора, и клетка начинает производить BDNF, который затем воздействует на собственный рецептор TrkB (тирозинкиназный рецептор типа В), запускающий столь нужные нам процессы синаптической пластичности, дифференциации и устойчивости к повреждающим воздействиям.
Не исключено, что, помимо упомянутого, при депрессии в нервной ткани растет концентрация провоспалительных цитокинов, которые запускают нейротоксические процессы (аналогичные аутоимунным). И их активность также подавляется нейротрофическими факторами.
В 2009 году вышла интересная статья под заглавием «Почему антидепрессанты действуют с такой задержкой? Когнитивная нейропсихологическая модель действия антидепрессантов». Авторы этой статьи высказывают парадоксальную идею, что антидепрессанты вообще не влияют на настроение человека. Через запуск нейротрофинов и подавление интерлейкинов антидепрессанты восстанавливают нормальную работу лимбической системы и префронтальной коры. (Именно эти отделы мозга отвечают за формирование эмоций, баланс положительного и отрицательного эмоционального реагирования, за оценки и оценочные искажения / ошибки, а также за соотнесение эмоциональных и когнитивных процессов.) Приводятся данные исследований, что у пациентов с депрессией изменения наблюдались уже с первых дней первой недели, т.е. гораздо раньше, чем клинически проявлялся эффект лечения и восстанавливался фон настроения. На этой «предклинической» стадии уже выявлялось изменение активности на фМРТ, пациенты достигали лучших результатов в батарее тестов на распознавание лиц (где предлагается интерпретировать разные выражения — нейтральное / счастливое / несчастное), и у них снижалась частота и масштаб когнитивных искажений (таких как склонность к негативному мышлению). Усовершенствованное представление о действии антидепрессантов показано на рисунке 5.
Чем хороша когнитивная нейропсихологическая теория, высказанная в статье? Она полностью согласуется с биологическими воззрениями нейропластической модели и с психотерапевтическим подходом, поскольку объясняет, на каком моменте психология и лекарственный препарат сходятся вместе, и почему психотерапия помогает не хуже (а то и лучше), чем фармакотерапия. Она разрешает «парадокс двух недель», потому что, согласно этим взглядам, антидепрессанты — точно такие же лекарства, что и все прочие, и начинают свое действие они сразу, с первых же приемов. Также эта концепция объясняет, почему препараты помогают больным и никак не влияют на здоровых. Эти идеи дают понимание, почему разные пациенты показывают разный и трудно предсказуемый отклик на один и тот же препарат, потому что улучшение настроения — это дальний и отнюдь необязательный побочный эффект.
Есть, правда, одно скользкое место, которое авторы упомянутой статьи быстро проскакивают. Дело в том, что нет никаких поводов думать, что наше абстрактное вербальное мышление каким-то образом способно воздействовать на нейрональные процессы глубоко лежащих отделов мозга. Скорее есть поводы думать, что нет, мышление не влияет на эмоции. Но оставим это для последующих исследователей.
@peach14 @Дженни @Katerina87
Депрессия: прорыв в понимании природы недуга и его лечения? - BBC Русская служба
ФАРМАТЕКА » Цитокиновые нарушения при шизофрении и аффективных расстройствах (аналитический обзор)
Цитокиновые нарушения при шизофрении и аффективных расстройствах (аналитический обзор)
Казанцева К.В.
В настоящее время большое значение придается роли цитокинов в сложных и пока еще недостаточно изученных механизмах интеграции нервной и иммунной систем. В предлагаемом аналитическом обзоре обсуждается роль цитокиновых нарушений в патогенезе шизофрении и аффективных расстройств. Приводятся данные об иммуномодулирующей активности различных классов нейролептиков и антидепрессантов и их влиянии на цитокиновую систему.
Какие противовоспалительные помогают от депрессии?
Какие противовоспалительные помогают от депрессии?
Слишком активный иммунитет портит психику
В статье, опубликованной Питером Джонсом и его коллегами в журнале JAMA Psychiatry, эти наблюдения подтверждаются масштабной статистикой, охватывающей почти 10 лет – у детей регулярно брали анализы крови, начиная с того времени, когда детям было 9 лет, и до их 18-летнего возраста. В крови среди прочего измеряли уровень воспалительного интерлейкина-6. По количеству IL-6 детей разделили на три группы: те, у кого его в среднем было мало, не очень много и много. И вот оказалось, что те, у кого уровень интерлейкина-6 был стабильно выше, к 18 годам в два раза чаще страдали от депрессий и психозов, нежели те, у кого его уровень был низким.
Повышенная готовность иммунитета к воспалению, разумеется, влияет не только на психическое состояние. Медики неоднократно убеждались в том, что на фоне хронического воспаления могут развиваться сердечно-сосудистые болезни и диабет. Причина же повышенной активности иммунитета может уходить корнями в ранние этапы развития: стресс, неблагоприятные условия, перенесённые во время внутриутробного развития или в детстве, перегревают иммунитет, который даже в отсутствие патогенов поддерживает в себе тлеющий околовоспалительный уровень активности. Тогда становится понятно, почему диета и физические упражнения, которые призваны оздоровить сердце и сосуды, положительно влияют и на настроение: видимо, они действуют на процессы, от которых зависит и состояние психики, и состояние физиологии.
Впрочем, что именно это за процессы и какие между ними есть причинно-следственные связи, учёным ещё предстоит выяснить. Одна из главных загадок здесь связана с гематоэнцефалическим барьером (ГЭБ), который защищает мозг от того, что плавает в крови, в том числе и от иммунных клеток и белков (для борьбы с инфекциями у мозга есть собственный «департамент» иммунной системы, образованный клетками нейроглии). Но депрессия и психозы коренятся в мозге, и как в таком случае воспаление в организме может провоцировать психологические аномалии, если воспалительные сигналы не проходят через ГЭБ? Впрочем, гипотезы на этот счёт есть, и по одной из них дело тут не обходится без блуждающего нерва. Он связывает мозг с глоткой, пищеводом, лёгкими, сердцем, желудком и кишечником. В кишечнике блуждающий нерв может получать воспалительный сигнал, который передаёт в мозг, из-за чего в центральной нервной системе меняется обмен веществ – начинает активно распадаться нейромедиатор серотонин, необходимый в том числе и для положительных эмоций, и начинают накапливаться токсичные вещества, провоцирующие психотическое состояние.
С первой половины 2000-х годов стала набирать обороты нейропластическая теория, практически вытеснившая в настоящее время теорию биогенных аминов. Ее основной постулат: формирование эмоционального фона (и, соответственно, всех его патологических отклонений) не определяется уровнем отдельных нейромедиаторов, но формируется в результате совокупной деятельности различных отделов мозга.Взаимодействие же этих нейрональных комплексов регулируется долговременной потенциацией (устойчивым усилением синаптической передачи между нейронами), синаптической пластичностью (изменением силы межнейрональной передачи) и эксайтотоксичностью (повреждением и гибелью нервных окончаний при сверхактивации глутаматных рецепторов). Доказано, что при длительных депрессиях истончается серое вещество мозга (слой, где находятся собственно нервные клетки), уменьшается связность и ветвление нервных окончаний.
Выяснилось, что все это функционирует, регулируется и поддерживается специальными белками-нейротрофинами (факторами роста, обеспечивающими развитие и жизнеспособность клеток мозга). Нейротрофинов много, но в аспекте этой статьи нас интересует, главным образом, нейротрофический фактор роста (он же BDNF), участвующий в образовании новых связей между нейронами; эффективен он и при нарушениях, характерных для депрессивных и тревожных расстройств. А его синтез, в свою очередь, регулируется как раз серотониновыми рецепторами. Поэтому серотонин-активные антидепрессанты эффективны как при депрессивных, так и при тревожных состояниях (рис. 4).
Антидепрессанты различными путями повышают выброс серотонина (некоторые — также норадреналина и дофамина) в синаптическую щель, где он действует на серотониновые рецепторы. Последующий каскад сигнальных реакций, многократно усиливаясь, добирается до клеточного ядра, где активирует фактор транскрипции ЦОЭ (цАМФ-ответный элемент или cAMP response element-binding, CREB). ЦОЭ запускает экспрессию генов, отвечающих за синтез нейротрофического фактора, и клетка начинает производить BDNF, который затем воздействует на собственный рецептор TrkB (тирозинкиназный рецептор типа В), запускающий столь нужные нам процессы синаптической пластичности, дифференциации и устойчивости к повреждающим воздействиям.
Не исключено, что, помимо упомянутого, при депрессии в нервной ткани растет концентрация провоспалительных цитокинов, которые запускают нейротоксические процессы (аналогичные аутоимунным). И их активность также подавляется нейротрофическими факторами.
В 2009 году вышла интересная статья под заглавием «Почему антидепрессанты действуют с такой задержкой? Когнитивная нейропсихологическая модель действия антидепрессантов». Авторы этой статьи высказывают парадоксальную идею, что антидепрессанты вообще не влияют на настроение человека. Через запуск нейротрофинов и подавление интерлейкинов антидепрессанты восстанавливают нормальную работу лимбической системы и префронтальной коры. (Именно эти отделы мозга отвечают за формирование эмоций, баланс положительного и отрицательного эмоционального реагирования, за оценки и оценочные искажения / ошибки, а также за соотнесение эмоциональных и когнитивных процессов.) Приводятся данные исследований, что у пациентов с депрессией изменения наблюдались уже с первых дней первой недели, т.е. гораздо раньше, чем клинически проявлялся эффект лечения и восстанавливался фон настроения. На этой «предклинической» стадии уже выявлялось изменение активности на фМРТ, пациенты достигали лучших результатов в батарее тестов на распознавание лиц (где предлагается интерпретировать разные выражения — нейтральное / счастливое / несчастное), и у них снижалась частота и масштаб когнитивных искажений (таких как склонность к негативному мышлению). Усовершенствованное представление о действии антидепрессантов показано на рисунке 5.
Чем хороша когнитивная нейропсихологическая теория, высказанная в статье? Она полностью согласуется с биологическими воззрениями нейропластической модели и с психотерапевтическим подходом, поскольку объясняет, на каком моменте психология и лекарственный препарат сходятся вместе, и почему психотерапия помогает не хуже (а то и лучше), чем фармакотерапия. Она разрешает «парадокс двух недель», потому что, согласно этим взглядам, антидепрессанты — точно такие же лекарства, что и все прочие, и начинают свое действие они сразу, с первых же приемов. Также эта концепция объясняет, почему препараты помогают больным и никак не влияют на здоровых. Эти идеи дают понимание, почему разные пациенты показывают разный и трудно предсказуемый отклик на один и тот же препарат, потому что улучшение настроения — это дальний и отнюдь необязательный побочный эффект.
Есть, правда, одно скользкое место, которое авторы упомянутой статьи быстро проскакивают. Дело в том, что нет никаких поводов думать, что наше абстрактное вербальное мышление каким-то образом способно воздействовать на нейрональные процессы глубоко лежащих отделов мозга. Скорее есть поводы думать, что нет, мышление не влияет на эмоции. Но оставим это для последующих исследователей.
@peach14 @Дженни @Katerina87
